Константин Никольский из тех музыкантов, о которых шутят: «если бы за каждое исполнение его песен автору платили 1 копейку, то он давно бы стал миллионером». «Ночная птица», «Музыкант», «Когда поймёшь умом…» — частые гости и у походных костров, и на дружеских «кухонных» посиделках, его концерты собирают полные залы зрителей разных возрастов. На пятничном концерте в Театре эстрады зрители сидели не только на приставных стульях, но и ступеньках.
Впрочем, первый приступ удивления, я испытала ещё на улице — людей было много. Кое-кто из них «догонялся» на морозе высоко градусными напитками, расставленными на импровизированном «столе» — капоте машины. Казалось бы — солидные такие люди с трудовыми мозолями в области талии, а ведут себя как бедные студенты… На входе — неулыбчивые люди в камуфляже, проверяющие билеты, в фойе — ни одного лотка с дисками виновника этого столпотворения или иной продукции с его именем и фото. А ведь озаботься этим администраторы группы или организаторы, товар разошёлся бы «на ура» — далеко не на каждом углу в нашем городе можно найти альбомы Никольского. Впрочем, как и семь лет назад, когда я брала у него интервью — первое в своей журналистской «карьере» интервью со Звездой. Он всё такой же, как и в 98-м — спокойный, слегка ироничный со зрителями и очень естественный. Ему ни к чему играть на публику — достаточно просто взять два аккорда на своей гитаре, чтобы укротить бурю эмоций в зале — даже не слишком трезвых. На его концерты ходят не для того, чтобы увидеть шоу, которое можно было бы ещё семь лет обсуждать с друзьями. Это повод и возможность остаться наедине с собой и с музыкой. Практически каждая песня затрагивает какие-то струны в душе, вызывая свои, личные, эмоции, воспоминания, чувства — и погружая в лёгкий транс. Сквозь и дисплей своего цифрового фотоаппарата ты замечаешь, что Константин поседел ещё больше, или ловишь себя на мысли, что на диске с его старой записью его голос звучит менее хрипло. И вот переломная часть концерта — музыканты группы Никольского демонстративно уходят со сцены. Константин произносит: «Давайте отпустим их покурить» и начинает тихо перебирать струны гитары, подстраивая её. — Зеркало мира! Музыкант! — слышится разноголосица. Кто кого переорёт. Можно назвать и «камерной доверительной обстановкой», но меня невольно передёргивает. Кабак. «Мурку сыграй» — и всё тут… Константин берёт несколько нелепых аккордов, которые с грехом напополам трансформируются в знакомые звуки «Музыканта». Зал одобрительно завыл. Повесил свой сюртук
На спинку стула музыкант.
Расправил нервною рукой
На шее чёрный бант.
Подойди скорей поближе,
Чтобы лучше слышать,
Если ты ещё не слишком пьян.
О несчастных и счастливых,
О добре и зле, о лютой ненависти
И святой любви… Эта песня придумана Константином на «боевом посту» в годы служения в рядах советской армии. Сейчас ему за пятьдесят. А песня по-прежнему не оставляет равнодушным — ни пузатых буржуа, ни довольно скромно выглядящих подростков. Когда поймёшь умом, что ты один на свете
И одиночества дорога так длинна,
То жить легко и думаешь о смерти,
Как о последней капле горького вина…
Довольно бодрая по саунду (в припевах), но очень грустная по смыслу песня о человеческом одиночестве… Но то ли автор пересмотрел свою позицию, то ли это реверанс в сторону публики… не знаю, что именно. Но история Гайдна повторяется с точностью до наоборот. Не гаснут свечи с уходом очередного музыканта, доигравшего свою партию, а наоборот — музыканты возвращаются по одному, и голоса их инструментов по очереди начинают вплетаться в музыкальное полотно этой песни, делая его богаче и красивее. Потом — известные всем старые песни. В том числе и «Один взгляд назад», давший название первому сольнику Никольского. Его пели уже хором. И не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался. И хочется продолжения. Которое было подарено нам в виде субботнего выступления в ДК «Октябрь» Волжского, куда из нашего города отправились не успевшие купить билеты на первый концерт поклонники его творчества — и журналисты, не сумевшие уговорить волгоградских организаторов концерта на пресс-конференцию живой легенды русского рока. К сожалению, журналистов оказалось больше, чем минут, отпущенных на беседу. Ведь расспросить Константина хотелось о многом… Увы, эти десять бесценных условных единиц времени были разменяны медными пятаками банальностей, расшифровка которых превратилась для автора этих строк в самую настоящую моральную пытку. — Константин, такой музыкант, как Вы — и вне политики теле- и радио эфиров? Как такое может быть? Неужели не зовут?
— Зовут, я сам не хочу туда ходить. Потому что нет такого жанра на телевидении — живая музыка. Видимо, разучились в нём работать. К сожалению. Так пусть они крутят кем-нибудь другим, а я дорожу своим лицом. Нет, я не вредный, и я хотел бы иногда — пока хоть как-то выгляжу — принимать участие в телевизионных проектах. И не так давно пришлось засветиться в программе «История в деталях». Нас для неё снимали в «Спорт-баре». Мы отыграли нормальный часовой концерт, на котором присутствовала моя дочка. Выходит программа, закадровый текст ведущего… о том, что дочь Никольского Юля пьёт кофе. Иногда с коньяком, иногда — с папой. Ну врут, как не знаю кто… вот как к ним ходить? И захочешь — не пойдёшь. — Именно поэтому вы не любите журналистов?
— Ну вот не надо этого, я не «не люблю» журналистов — они все разные, как и музыканты, среди них есть обманщики, а есть честные люди. Если журналист нормальный, то пожалуйста, я всегда «за». А если нет — мне это просто не надо. Да и вам, наверное, тоже. — Хотелось бы спросить по поводу одной песни в вашем концерте…
— А вы что, не были, что ли? — Была на обоих, потому и интересно. Половину песни «Когда поймёшь умом…» вы поёте в одиночестве, а потом из-за кулис по очереди появляются ваши музыканты и Вы выбрали именно эту песню о человеческом одиночестве сознательно?
— Режиссёрский ход! (смеётся). Мы же не пишем большого полотна, правда? Я могу просто спеть один песен пять, а потом нужно как-то «вплести» музыкантов обратно, когда эти сольные песни заканчиваются. А это чисто технически это просто удобно — сначала Игорь Кожин, наш гитарист, он у нас у нас просто потрясающий. За ним остальные подтягиваются, и получается такая хорошая кода («coda» — в переводе с итальянского «хвост» — заключительное прибавление музыкального произведения, с повторением его общего смысла — прим. автора), а дальше — снова все вместе. Так получилось, что эта песня, что называется, «сама» выбралась. На ней можно так сделать, а на другой — может и не получиться. Например, у песни «Музыкант» тоже есть такая серьёзная кода. Если и делать, то на записи, с большим оркестром. А у нас «оркестр» маленький, поэтому всё так. — Кстати, вы сами хороший музыкант, учились у известного педагога — Сечкина… Зачем же вам понадобился соло-гитарист?
— Я бы даже сказал — один из самых неплохих (хитро улыбается). Я просто давно знаю Игоря Кожина, мне нравится его манера — и к тому же я давно хотел полноценный гитарный состав, без «мыла», без фальши. — Вы с ним нашли общий язык, во время концертов активно «общаетесь» — в отличие от того же бас-гитариста.
— Я долго с ним боролся, пытался хоть как-нибудь растормошить, провоцировал, даже толкал бедром, а потом понял, что всё это бесполезно, — он уткнулся в свой бас, играет и играет. Ну и бог с ним, пусть играет. — Зато звукорежиссёр у вас оригинальный — не только на пульте рычажки двигать и ручки крутить, но ещё и петь во время концертов успевает.
— Это уже давно. Ещё когда мы работали большой программе в московской областной филармонии — «Рондо», «Браво» и «Зеркало мира», у нас там был звукорежиссёр. Потом он ушёл. А Аркадий Березовский, я знаю, и звукорежиссёром может работать, и петь. И я ему сказал: «Старик, бери наушники и подпевай из зала». — Вы играли на концерте песни с вашего будущего альбома «Иллюзии». Они показались на фоне старого репертуара более «легковесными»…
— Они просто более прозрачные. Всё дело в том, что раньше делая песню, хотелось, чтобы от неё просто «пёрло». А с возрастом давить уже нет желания, хочется чего-то более «слабосолёного». — А вам самому какие ваши песни наиболее близки?
— Это вопрос чисто технический. Если на сцене всё удобно, то все песни близки. Но наиболее близка «Ночная птица»… Она мне очень нравится, во время её исполнения просто выходишь за рамки работы. Концерт, согласитесь, тоже работа — и она не всегда получается. Но только не в «Ночной птице» — в ней я всегда «сейчас как дам!» (улыбается). — За вами уже закрепился титул «легенда русского рока». Сами себя считаете гением?
— Нет, не дай Бог. Это будет ошибка, во-первых, а во-вторых, это будет ошибка на всю жизнь, на которой можно заканчивать — с тобой просто перестанут общаться. Самое страшное, что может постигнуть музыканта? Смотря кто какой человек и какой у него дух. Если мне руки обрубить — я петь буду или плясать, всё равно что-нибудь найду, как «повеселиться». А вообще хороший вопрос — для меня, как музыканта, актуален — ведь я люблю и умею играть. — Настолько любите, что и в чужих проектах, как ни странно, принимаете участие. Например, отдали свои песни безвестной Наталье Пушковой — и даже сами подыграли ей на гитаре.
— Кого там только не было — и даже он принял участие! (смеётся) Нет, Наташа — жена моего старинного приятеля Кирилла Есипова, с которым мы играли вместе ещё в Брянской области. Он пишет песни, у него две своих студии. А она поёт. Кирилл однажды меня спросил: «Константин, у тебя есть песни, которые ты не используешь? Есть? Дай их мне». Я и дал. Правда, я и сам их, быть может, запишу ещё когда-нибудь. Ту же песню про четыре дерева — очень хорошая вещь (напевает: «В садике моём четыре дерева…»). — Вы, говорят, пели для КГБ…
— Для КГБ пели все. Это они только с виду строгие да когда власти много получают, становятся другими, а в остальном такие же люди — музыку обожают и так же от неё «прутся». И буфет у них такой дешёвый… Хотя мне проще отыграть такой простой честный концерт, как сегодня, с входящими-выходящими зрителями, чем общаться с людьми в погонах. Путин? Да каждый человек от чего-нибудь прётся. Главное ему в этом не мешать, иначе мало не покажется… — Поёте для простых смертных, для людей в погонах — куда позовут. А не по заказу, для себя?
— У нас, у старых людей, которые начинали в году в 66-м году в пятнадцатилетнем возрасте валять дурака на гитарах, есть свои рок-н-ролльные вечеринки — мы надеваем джинсы, ковбойские сапоги, пьём виски и устраиваем джемы с группами типа «Старой гвардии», играя всякие «Шисгары». Нам — весело. К тому же говорят, что играть у нас получается неплохо. А девчонки там, какие красивые… Алёна Соколова
Источник: http://www.volgograd.ru |
